Деньги… без денег немыслима современная экономика, они как кровь в жилах – когда они есть - государство цветет, когда их нет – государство умирает…
Когда-то наши предки не знали денег. Да и не нужны они им были, так как не было честной собственности. Вряд ли звериная шкура и палка или оббитое каменное рубило могли сойти за таковое. Да и кочевой образ жизни наших далёких предков не способствовал накоплению большого количества личных вещей – только то, что можно унести с собой без особого труда и без чего невозможно обойтись. Это оружие, одежда и хозяйственная утварь. Племена, ведущие образ жизни охотников-собирателей сегодня, также не имеют большого количества личного имущества. Более того – кроме оружия и одежды вся остальная собственность – общественная.
Ученые сломали тонны копий в спорах, что заставило наших предков перейти от столь понятного и эффективного образа жизни (доказательство тому - существования обществ с таким образом жизни и сегодня, в XXI веке) к оседлому земледелию. Как переходную форму вероятно можно рассмотреть существование скотоводческих племен. Этот образ жизни тоже довольно эффективен и сохранился до сих пор, однако тут уже присутствует частная собственность в крупных размерах. Именно частная – поскольку стадо в общем случае принадлежит не общине, а отдельной семье. Одомашнивание животных было первым шагом к возникновению частной собственности, и скот был первым товаром, служащим в качестве эквивалента.
Каким-то образом, до сих пор нам не понятным, люди додумались до разведения не только животных, но и растений. Однако, если скот сам находил себе пропитание и надо было только следить, чтобы он не разбежался – вырастить урожай требовалось приложить огромные усилия. И при этом не уходить далеко от места, где посажены растения. То есть произошла смена образа жизни с кочевого на оседлый. Все ученые, изучающие тот период, сходятся на одном – первое время после перехода на оседлый земледельческий образ жизни материальное положение людей сильно ухудшилось. Чем питаться, пока созреет урожай? И как можно догадаться, что сажать надо именно пшеницу и другие злаки, если человеческий организм сырое зерно усвоить не может? Однако этот вопрос выходит за рамки рассматриваемого предмета. Вернемся к теме.
Земледелие как вид деятельности требует от человека орудий труда. Голыми руками ни землю вскопать, ни урожай обработать. Значит, появились люди специализирующиеся на изготовлении орудий труда. Появились специализация и разделение труда – появились и первые профессии. Если в племени охотников-собирателей деление на профессии в современном смысле этого слова не существовало – все мужчины охотились, а собирателями даров природы были женщины, дети, старики и больные, в скотоводческом племени опять же мужчины пасли скот, а женщины вели домашнее хозяйство, то в земледельческой общине появились ремесленники. А уж они стали делиться на профессии дальше.
Постепенно люди научились производить разнообразные предметы требующиеся при осёдлом образе жизни – инструменты для земледелия, мебель, украшения. Технологии совершенствовались и появлялись излишки. Сначала этот излишек носит случайный, нерегулярный характер. Однако по мере развития хозяйственной жизни такой излишек становится регулярным, постоянным. Это дает возможность людям удовлетворять не только самые простые, необходимые потребности, но и перейти к удовлетворению все более широкого круга потребностей, или (и это очень важно!) к расширению хозяйственной деятельности на постоянной основе. То есть люди получают возможность перейти от собственного в основном простого воспроизводства (в неизменном масштабе) к расширенному. Это, безусловно, сказывается и на человеческой популяции, которая получает материальную основу для постоянного роста. Большее количество людей производят большее количество продукта труда, в том числе избыточного (прибавочного).
А раз появились излишки одних вещей, появилась необходимость обменять их на другие излишки другой группы людей. Первоначально и скот и продукция ремесленников принадлежала общине. На самой ранней своей ступени обмен имел случайный характер и происходил не между отдельными лицами, а между общинами.
Деление продукта труда на необходимую и прибавочную части - важнейшее качественное изменение в жизни человеческого общества. Это создает объективную возможность для выделения группы людей, которые более-менее профессионально начинают заниматься процессами упорядочивания хозяйственных отношений. Они уже не заняты в сфере непосредственного производства материальных благ. Результат их деятельности - нематериальные блага (услуги определенного качества и предназначения). Со временем именно эти люди, как правило, и станут владельцами титулов собственности на материальные условия и результат производства.
Этому случайному обмену соответствовала простая или случайная форма стоимости, при которой один товар выражал свою стоимость в одном противостоявшем ему товаре-эквиваленте. С появлением первого крупного общественного разделения труда - выделением скотоводства и земледелия - произошел переход от случайного обмена к регулярному, а с вытеснением общественной собственности частной собственностью обмен между общинами уступил место индивидуальному обмену.
Товар - это иная общественная форма бытия продукта труда. Его качественное отличие от продукта натурального хозяйства состоит в том, что товар изначально производится для удовлетворения потребностей других людей (не непосредственных производителей данного продукта). Формой существования продуктов труда в виде товаров может быть только обмен ими. Итак, товар - это продукт труда, предназначенный не для личного потребления, а для обмена. Продукт труда вне обмена товаром не является.
Однако не всё с простым обменом обстояло просто.
Что же все-таки делает сравнимыми, например, булавку и костюм? Очевидно, что мы имеем дело с различными благами, удовлетворяющими различные человеческие потребности. Они изготовлены из различных материалов, на их производство затрачены различные виды труда, требующие разной квалификации. Но все-таки остается одно общее, что, вероятно, и позволит нам определиться с объективной основой сопоставления в рамках обменных сделок. И булавка, и костюм являются результатами, пусть разнокачественного, но человеческого труда. Поэтому именно в приравнивании разнокачественных видов труда мы и можем искать некую объективную основу эквивалентности обмена товаров.
В реальной действительности стоимость проявляется в определенной количественной пропорции, в которой товары приравниваются друг к другу в конкретном процессе обмена. Эта пропорция чаще всего определяется как меновая стоимость.
Предположим, что гончар произвел два горшка и решил их обменять на сапоги. Но ни одному из сапожников, пришедших на рынок, в данный момент горшки не нужны. Известно, что одному из них нужно новое ружье. Гончар может обратиться к оружейнику с целью обменять горшки на ружье, а потом последнее у сапожника на сапоги. Но оказывается, что оружейнику тоже не нужны горшки (он не далее как позавчера уже выменял у другого гончара пару), а нужна новая рубашка. Гончар отправляется к портному, но оказывается, что и тому не нужны горшки, а нужен новый стул. Гончар отправляется к столяру и узнает, что столяру тоже горшки не нужны, а нужна рыба. И только найдя рыбака, гончар узнает, что тому (о чудо!) нужны горшки, так как у него разбились вчера его собственные. Но тут оказывается, что для обмена на десять рыб нужно 2 горшка, стул можно выменять за одиннадцать рыб, рубашку за полстула, а ружье за полторы рубашки. Кроме того, одному ружью соответствуют... две с половиной пары сапог. Вот и попробуйте определить, каким образом гончар должен ухитриться осуществить этот обмен, чтобы не остаться с лишними сапогами или вообще без сапог.
При натуральном обмене любой производитель, решивший обменять свое благо на другое, сталкивается с трудностями, которые обуславливаются двумя причинами.
Во-первых, трудно найти владельца нужного производителю блага, который в свою очередь нуждается в благе этого производителя. При небольшой численности членов хозяйства такого человека вообще может не быть определенное время (например, никому в данный момент горшки не нужны вообще). Чем больше количество людей в хозяйстве, тем выше вероятность того, что существует производитель, который заинтересован в такой сделке. Но ведь чем больше людей в обществе, тем труднее его разыскать...
Во-вторых, если производитель горшков и найдет сапожника, которому нужны горшки, то где гарантии того, что последнему нужно столько горшков, сколько стоит пара сапог? Установившиеся в хозяйстве пропорции обмена горшков на сапоги могут вовсе не совпадать с количеством блага, которое хочет потребить любая из сторон.
Таким образом, при существовании натурального обмена каждый производитель сталкивается с дополнительными затратами своего труда на осуществление обмена = затратами на поиск партнера и заключение сделки.
Продавцы (они же и покупатели) вынуждены были подолгу ждать новой рыночной оказии. Бартер становится громоздким и неудобным. Владелец рыбы, с тем, чтобы сохранить ее стоимость и облегчить себе дальнейшие обменные операции вероятно попытается обменять свою рыбу на такой товар, который чаще всего встретить на рынке, который уже начал производиться как средство обмена.
У номадов и всех народов, переходящих от кочевого состояния к земледельческому хозяйству, главную часть состояния отдельных лиц составляют домашние полезные животные, их способность к сбыту простирается на всех хозяйствующих субъектов и определяется ввиду отсутствия искусственных путей сообщения и того обстоятельства, что скот сам себя транспортирует (в ранние периоды культуры почти без издержек), более широкими пространственными границами, чем у большинства других товаров. Скот представляет собой товар с достаточной способностью сохраняться, издержки на его содержание всюду, где много лугов и где он содержится не в особых помещениях, чрезвычайно малы, и на той степени культуры, когда каждый стремится обладать как можно большими стадами, вряд ли мыслимо переполнение им рынка, так что все благоприятствует его способности к сбыту и во временном, и в количественном отношении. В период, о котором мы здесь говорим, нет другого товара, по отношению к которому так совпали бы условия широкой способности к сбыту. Если мы прибавим ко всему этому, что при таких обстоятельствах, несомненно, обмен полезных животных был развит больше, чем торговля другими товарами, то, конечно, скот представится нам как товар, обладающий большей способностью к сбыту, чем все остальные, как естественные деньги [в большинстве языков отразилась связь представлений о деньгах и о скоте. На старом нижненемецком слово "naut" обозначает теленка и деньги, на языке фризов слово "sket" - скот и деньги. Готское "faihu", англо-сакское "feoh", нортумберландское "feh" и соответствующие выражения во всех остальных германских наречиях употребляются в значении скота, состояния, денег и т. п. (Wackernagel. Haupt. Zeitschrift. IX. S. 549, Note 101; Diefenbach. Vergleichendes Worterbuch der gothischen Sprache. I. S. 350, 2, 757; см. также интересное примечание у Тренча (A select glossery of english words. P. 30). В lex Fris, add. 11 сказано: "Лошадь или какие-нибудь деньги"; в gl. Cassel. F. 10 - pecunia fihu. Древнеславянское "skotum" - Vieh обозначает в литовском в уменьшительной форме "skatikas" или "skatiks" то же, что и деньги (Nesselmann. Litauisches Worterbuch). На происхождение латинских слов "pecunia, peculiurn" от "pecus" (скот) указывали уже много раз, равно как и на предание, упоминаемое Поллуксом, согласно которому древнейшие деньги афинян назывались, название, сохранившееся в поговорке. Известны также выражения: Dekaboion, Tesse-raboion, Hekatomboion как обозначение денежных сумм. Взгляд, по которому эти названия объясняются не тем, что в древности скот исполнял функцию денег, а тем, что он изображался тогда на металлических деньгах, можно найти уже у Поллукса и Плутарха, а теперь его разделяют Бёле и многие другие. Но мне представляется более правильным мнение, которое находит, что при постепенном переходе от привычной оценки в скоте к оценке в металле ценность головы скота, выраженная в металле, образовала наименование новых оценок, и отсюда выражения, обозначавшие количества голов скота, были перенесены на монеты и денежные суммы. В арабском языке понятия "скот" и "деньги" тоже родственны, за что говорит то обстоятельство, что слово "mal", в единственном числе значащее "владение", "скот", во множественном употребляется в смысле (amual) имущества и денег (Freytag. Arab. Lexik. IV. 221; Maninsky. P. 4225)] народов Старого Света.
В торговле самого просвещенного народа древности - греков , культурное развитие которого мы можем точно проследить, даже в гомеровское время нет никаких следов наших современных металлических денег. Торговля тогда была преимущественно меновой, стада составляли богатство людей, платежи производились скотом, им выражались цены товаров и взимались штрафы. Еще Дракон назначает штрафы скотом, и только Солон ввиду того, что они отжили свое время, переводит их на металлические деньги, приравнивая овцу драхме, теленка - пяти драхмам. Еще яснее следы денег в виде скота у древних италиков , народов-скотоводов. До сравнительно позднего периода овца и теленок служат у римлян в качестве орудия мены. Древнейшие установленные законом штрафы выражаются в скоте (в овцах и телятах): еще в les Aternia Tarpeia 454 г . штрафы положены скотом и только 24 года спустя переведены на металлические деньги [Bockh. Metrologische Unters., 1838. S. 385; 420; Mommsen. Geschichte des romischen Munzwesens, 1860. S. 169; Hultsch. Griechische und romische Metrologie, 1862. S. 124. 188]. Богатство отождествлялось с обладанием многочисленными стадами у наших предков, древних германцев , в то время когда, по свидетельству Тацита, они одинаково высоко ценили глиняную и серебряную посуду. Как и у греков гомеровского времени, на первом плане стоит натуральный обмен, но рядом с этим уже в качестве орудий мены употребляются головы скота, в особенности лошади (часто оружие). Скот - это имущество, которое они предпочитают всякому другому; в скоте и оружии, как позже в металлических деньгах, выражаются судебные штрафы [Wackernagel. Gewerbe, Handel und Schiffahrt der alten Germanen. Haupt Zeitschrift. IX, 548; Grimm. Deutsche Rechtsalterthumer. S. 586; Soetbeer. Beitrage zur Geschichte des Geld- und Munzwesens in den Forschungen zur deutschen Geschichte. I. 215]. Еще Оттон Великий назначает штрафы скотом. У арабов еще во времена Магомета деньгами служил скот [Sprenger. Leben Mohamed's. III. S. 139], а у народов, признававших священные книги Зороастра, Зендавесту, другие формы денег вытеснили скот после того, как соседние народы уже давно перешли к металлическим деньгам [Spiegel. Avesta (deutsche Bearbeitung), I. S. 94] . Надо полагать, что в доисторическое время у евреев [Levy. Geschichte der judischen Munzen. S. 7], жителей Малой Азии и Месопотамии скот был в употреблении в качестве денег; но доказательств этого не сохранилось. Все эти народы выступают в истории на такой ступени культуры, когда время скота в роли денег остается уже позади, если только вообще можно заключить о таком состоянии по аналогии с позднейшим развитием и по тому обстоятельству, что уплата большого вознаграждения металлом и металлическими изделиями идет вразрез с простотой ранних периодов культуры [Ср. Roscher. System. I. § 118. Not. 5].
Любопытно, что латинский корень слова “капитал” происходит от “capital”- скот. Акты купли и продажи уже не совпадают, а разделяются во времени и пространстве. В России обменные эквиваленты назывались “кунами” - от меха куницы. В древности на части территории России имели хождение “меховые” деньги. А деньги в виде кож обращались в отдаленных районах страны чуть ли не в Петровские времена.
Развитие ремесел и особенно плавки металлов несколько упростило дело. Развитие культуры, в особенности разделение занятий, и естественное следствие этого-образование городов с населением, занимающимся по преимуществу индустрией, должны в совокупности повести к тому, что способность скота к сбыту падает в такой же пропорции, в какой она увеличивается у полезных металлов. Роль посредников в обмене прочно закрепляется за слитками металлов. Первоначально это были медь, бронза, железо. Эти обменные эквиваленты расширяют сферу действия и стабилизируются, превращаясь тем самым в подлинные деньги в современном смысле.
Все культурные народы, у которых раньше скот обладал характером денег, с переходом от пастушеского и исключительно земледельческого хозяйства к такому же хозяйству с ремеслами, обратились вместо скота к полезным металлам, и главным образом к тем из них, которые ранее других начинают подвергаться обработке благодаря сравнительной легкости добывания и ковкости, - к меди, серебру, золоту, в отдельных случаях также к железу; этот переход совершился, как только необходимость его стала настоятельной, тем легче, что рядом со скотом повсюду, без сомнения, фигурировали в роли денег уже прежде при небольших платежах и металлическая утварь, и металл в слитках.
 |
 |
Кроме скота, первобытными деньгами служили и другие товары, различные у разных народов. Среди них довольно широкое распространение имели меха и шкуры (у скандинавских народов и в древней Руси), ценные раковины - каури (у первобытных племен на островах Тихого океана и в Африке), чай (в Тибете и Монголии), соль (в Западном Судане и Абиссинии) и др.
Каури, фарфоровка, ужовка, морской брюхоногий моллюск семейства ципрей (Monetaria moneta и, частично, М. annulus). Раковина высотой до 3 см, блестящая, белая или желтоватая. У живых каури мантия покрывает большую часть раковины. Обитают в тропических частях Индийского и Тихого океанов. Раковина каури ценится за красоту и с древних времён до начала 20 в. употреблялась у ряда народов Азии, Африки и островов Тихого океана, а в древности и Европы, в качестве средства обмена (так называемые раковинные деньги). Каури нанизывали на шнурок или упаковывали в мешок. Каури добывали главным образом у Мальдивских островов около Цейлона. В Европе и Средней Азии каури служили главным образом украшениями.
 |
 |
 |
В Китае с появлением разделения труда между земледелием и ремеслом и ростом избыточных продуктов сельского хозяйства и изделий ремесла получает развитие обмен. Археологические находки позволяют сделать вывод о существовании экономических связей между иньцами и другими племенами, в том числе и весьма отдалёнными. От племён с побережья Бохай иньцы получали рыбу, морские раковины; по-видимому, из современного Синьцзяна - яшму. Из областей, находившихся в верхнем течении реки Янцзыцзян и в Южном Китае, привозились медь и олово, из которых выплавлялась бронза. Кочевые и полукочевые племена получали от иньцев продукты земледелия и изделия ремесла, в частности оружие. Находки на реке Абакане сосудов, а на реке Енисее — бронзового оружия, однотипных с изделиями шанских ремесленников, свидетельствуют о связях иньцев с племенами Сибири.
Археологические раскопки свидетельствуют о том, что по крайней мере после XIV в. до н. э. у иньцев мерилом стоимости были драгоценные раковины каури.
В развалинах иньской столицы найдено много таких раковин с гладкой, отполированной наружной стороной. Для того чтобы раковины удобнее было носить, в них просверливали отверстия и нанизывали на нить. Стоимость связок, по-видимому, была значительной. В надписях встречается упоминание о подарке царём нескольких связок, самое большее до десяти. В дальнейшем, по мере расширения обмена, количество имевшихся в обращении морских раковин стало недостаточным, добывать их было трудно. Тогда стали прибегать к замене натуральных раковин искусственными, сделанными из яшмы или костей. Раковины, став мерилом стоимости, в дальнейшем превратились в символ драгоценности, богатства. Понятия, означающие драгоценность, богатство, накопление и многие другие, близкие им по смыслу, стали обозначаться иероглифами, в которых основной составной частью являлась раковина.
(Самые различные виды древних монет можно посмотреть на сайте http://www.monetarium.ru в разделе Кунсткамера)
Причиной того, что, в конечном счете, все другие товары в качестве денег были вытеснены золотом и серебром, явились те свойства благородных металлов, которые делают их наиболее пригодными для выполнения функций денег. К числу этих свойств относятся:
Медь раньше других металлов послужила материалом, из которого земледелец приготовлял свои плуги, воин - свое оружие, ремесленник - свои инструменты, а для посуды и украшений всякого рода употребляли сначала медь, серебро и золото. В этом периоде, когда перешли исключительно к металлическим деньгам, благами общего потребления были, таким образом, медь и, быть может, еще некоторые композиции из этого металла, а серебро и золото являлись главнейшим средством удовлетворения самой общей страсти людей, стоящих на низкой ступени культуры, стремления выделиться как-нибудь внешним образом из среды своих сородичей. Если мы прибавим к этому, что эти металлы сперва, при меньшей распространенности их употребления, в виде изделий, а потом, при неограниченной применимости и делимости, в сыром виде не встречали ограничений в своей способности к сбыту ни в узком круге хозяйствующих лиц, ни в узких пространственных пределах (так как их потребляли одинаково все народы и издержки на перевозку были относительно невелики), ни в узких временных пределах (так как они хорошо сохранялись) и что благодаря всеобщей конкуренции какое угодно количество их могло быть продано по экономическим ценам скорее, чем другой товар, то мы получим картину экономического положения, при котором три вышеупомянутых металла как блага с наибольшей способностью к сбыту сделались орудиями мены периода, следующего за пастушеским и земледельческим хозяйством.
Из предыдущего изложения сущности и происхождения денег видно, что при обыкновенных отношениях обмена цивилизованных народов благородные металлы естественно стали экономическими деньгами. Но употребление их в роли денег связано с некоторыми затруднениями, устранением которых должны были заняться хозяйствующие люди. Главные неудобства при употреблении благородных металлов в роли денег заключаются в нелегком установлении их подлинности, пробы и в необходимости делить твердый материал при меновых операциях на части - затруднения, с которыми нельзя справиться без потери времени и экономических жертв.
Испытание подлинности благородных металлов и их пробы предполагает употребление химических средств и техническое знакомство с делом, а деление твердых металлов на нужные части представляет операцию, не только требующую ввиду точности, с какой она должна быть произведена, хлопот, траты времени и точных инструментов, но и связанную еще с известной потерей благородного металла (при дроблении и повторном плавлении).
Очень наглядное изображение затруднений, проистекающих из употребления благородных металлов в роли денег, дает нам известный путешественник Бастиан (Bastian) в своей книге о Бирме, стране, где серебро циркулирует еще не в виде монеты.
"Когда в Бирме отправляются на рынок, - рассказывает Бастиан, - то запасаются куском серебра, молотком, резцом, весами и гирями. "Что стоят эти горшки?" "Покажите мне ваши деньги", - отвечает купец и определяет, смотря по внешнему виду их, ту или иную цену известным весом денег. Торговец дает вам маленькую наковальню, и вы отделяете столько, сколько нужно серебра. Затем вы взвешиваете на собственных весах отбитый кусок, потому что весам торговца доверять нельзя, и прибавляете или отнимаете, пока не получите требуемого веса. Конечно, при этом теряется много серебра благодаря обрезкам, и всегда предпочтительнее купить не то именно количество, какое необходимо, а эквивалент куска серебра, отколотого вами сразу. При больших закупках, за которые платят серебром самой высшей пробы, процесс еще сложнее: нужно позвать пробирщика, чтобы он точно определил пробу серебра, за что, конечно, платят".
Это описание прекрасно рисует нам картину затруднений, с которыми связан был оборот всех народов, пока они не перешли к чеканке монеты, и устранение этих неудобств должно было казаться тем желательнее, чем чаще последние ощущались каждым хозяйствующим индивидом.
Сначала, по-видимому, хозяйствующие люди нашли необходимым устранить первого рода затруднение - определение пробы металла. Клеймо, наложенное на слиток металла публичной властью или лицом, заслуживающим доверия, гарантировало не вес его, а пробу; оно освобождало владельца такого слитка от неприятного, сопряженного с расходами испытания его при передаче лицам, полагавшимся на наложенный знак. Металл подобной чеканки нужно было, как и раньше, взвешивать, но не требовалось уже испытывать его пробу.
Одновременно с этим, а в некоторых случаях, быть может, позже хозяйствующие люди напали на мысль обозначать таким же образом и вес слитков металла: делить его предварительно на куски, чтобы посредством формы, заслуживающей общего доверия, определять и вес, и пробу его. Лучший способ заключается, естественно, в том, что благородный металл делили на мелкие куски, удовлетворяющие потребность оборота, само же обозначение предпринимали так, чтобы сколько-нибудь существенное умышленное уменьшение гарантированного в своем весе и пробе куска металла становилось сейчас заметным. Этой цели способствовала чеканка металла, и таким образом произошли наши монеты, которые в сущности представляют не что иное, как куски металла, проба и вес которых установлены с точностью, удовлетворяющей практическим целям хозяйственной жизни, и которые посредством заслуживающей доверия формы защищены от обманных посягательств, благодаря чему облегчается передача при меновых операциях требуемого количества благородного металла, производимая теперь без затруднительного испытания, - отделения куска и взвешивания, а исключительно путем сосчитывания. Народнохозяйственное значение монеты заключается поэтому в том, что она (отвлекаясь от механической операции разделения благородного металла на требуемые количества) устраняет при приеме металла испытание его подлинности, пробы и веса, а при дальнейшей передаче - необходимость доказывать все эти обстоятельства, освобождая, таким образом, от предварительных мер, связанных с разного рода неудобствами, потерей времени и экономическими жертвами. В результате и без того большая природная способность благородных металлов к сбыту увеличивается в немалой степени [первоначально металлы обращались в кусках, содержавших единицы веса, вообще принятые в торговле. Римский асс был сначала фунтом меди, английский фунт стерлингов состоял во времена Эдуарда I из фунта (по тауэрскому весу) серебра определенной пробы, а французский ливр во времена Карла - из тройского фунта серебра. Английские шиллинг и пенни были тоже единицами веса, употреблявшимися в торговле вообще. "Когда квартер пшеницы стоит 12 шиллингов, - говорит один старый статут Генриха III, - белый хлеб ценой в пенни должен весить 11 шиллингов и 4 пенса" (ср. Ad. Smith. W. о. N. В. I. Ch. 4). Известно также, что марка, пфенниг, шиллинг были единицами торгового веса. Порча монеты, производимая впоследствии часто владетельными лицами, которым принадлежала монетная регалия, повела к тому, что в большинстве государств общий торговый вес стал отличен от веса, употреблявшегося по отношению к благородным металлам (именно в монетном деле). Это обстоятельство в свою очередь немало способствовало тому, что в деньгах увидели особый масштаб меновой ценности, тогда как в каждом нормальном народном хозяйстве содержимое монеты есть не что иное, как известное количество единиц веса, употребляемых по отношению к благородным металлам. В новейшее время не раз пытались привести торговый вес в соответствие с весом монет, насколько это позволяют удобства оборота, в особенности в Германии и Австрии, где таможенный фунт был выбран как основание монетной системы].
Деньги начали служить орудием эксплуатации еще в докапиталистических формациях. При посредстве денег купцы и ростовщики эксплуатировали массу мелких производителей: купцы - путем покупки продуктов их труда ниже стоимости, ростовщики - путем присвоения в форме процентов по ссудам части труда мелких производителей. Деньги служили орудием эксплуатации мелких производителей также со стороны рабовладельческого и феодального государств, взимавших с крестьян и ремесленников большие налоги. В условиях развитого рабовладельческого строя деньги являлись средством покупки рабов и в связи с развитием работорговли играли существенную роль в расширении сферы рабовладельческой эксплуатации. Что касается феодального общества, то на поздней его стадии, с переходом от отработочной и продуктовой ренты к денежной, деньги вклиниваются уже и в отношения между феодалом и его крепостными, становясь орудием выжимания прибавочного труда.
Деньги в товарном хозяйстве выполняют следующие функции:
Деньги как мера стоимости. В деньгах как всеобщем эквиваленте находит свое выражение стоимость всех товаров. Путем приравнивания всех товаров к деньгам труд частных производителей получает общественное выражение, а вместе с тем измеряется и величина стоимости товаров.
Остановимся подробнее на каждой из отмеченных функций. Итак, первой является функция меры стоимости. Она представляется очевидной, так как деньги - мера общественного труда, воплощенного в товаре, материальная форма бытия всеобщего эквивалента. Именно в деньгах определяется стоимость любого товара (определяется его цена). Однако стоит заметить, что золото выполняет данную функцию идеально, т. е. полноценного золота и не нужно для определения конкретной стоимости данного товара. Тем не менее техническая функция масштаба цен подтверждает мысль о том, что именно деньги (товар деньги, денежный товар) прекрасно справляются с данной задачей. В каждой стране за определенным количеством золота закрепляется некая единица измерения стоимости (общественно необходимого труда), воплощенной в конкретном товаре.
Функция денег как средства обращения обуславливает нормальное протекание обмена товарами. Здесь мы сталкиваемся с трансформацией формулы товарного обмена. Из вида:
Т - Т' |
(1) |
формулы товарного обмена трансформируется в вид:
Т - Д - Т', |
(2) |
где Т и Т' - различные товары, а Д - деньги. Таким образом, деньги становятся посредником в любом акте товарного обмена, делая этот процесс менее сложным для товаропроизводителей (фактически формализуя его). Очевидно, что на каком-то этапе золото должно присутствовать в процессе обращения, наряду с другими товарами.
Функция денег как средства накопления и образования сокровищ также представляется достаточно очевидной. В золоте, в его относительно небольшом количестве, концентрируется большое количество стоимости, поэтому накопление денег в виде золота - это фактически накопление стоимости (богатства) в наиболее ликвидной форме, проще всего поддающейся трансформации в любую другую форму этого богатства (недвижимость, земля, произведения искусства и проч.)
Интересной и подробно рассматриваемой ниже является функция денег как средства платежа. Здесь важным представляется то, что процесс продажи и оплаты товара разрывается во времени. Между актом купли товара и его оплатой проходит некоторое время. Очевидно, что такая отсрочка может иметь место только в том случае, если продающий данный товар получит от покупающего его гарантии оплаты в определенное время. В момент, когда платеж совершается, деньги и выполняют эту функцию.
И, наконец, функция мировых денег. Здесь мы фактически утверждаем, что товар деньги - всеобщий эквивалент, который выходит за национальные границы, превращаясь в общемировое явление, выступая в международном товарном обмене и мерой стоимости, и средством обращения, и средством платежа.
Выполняя функцию средства обращения, деньги фактически становятся посредником в процессе обмена, который принимает вид Т - Д - Т'. Это означает, что они мимолетно присутствуют в процессе обращения, переходя из рук в руки, не превращаясь при этом в цель товарного обмена. Это дает основание заменить их в данном процессе неким общепризнаваемым символом (знаком стоимости). Правомерность этого подкрепляется и тем, что золотые слитки и монеты в процессе перехода из рук в руки все-таки теряют часть своей массы, кроме этого, существует и стремление (кстати, реализуемое в действительности!) фальсифицировать золото, понизив содержание благородного металла в слитках и монетах.
Таким образом, создаются объективные основания для вытеснения золота из непосредственного процесса обращения, замены его неким признаваемым знаком стоимости. Сначала это были монеты, которые чеканили не из золота, но на них присутствовал символ государства, которое эмитировало их в обращение. Заметим, что государственный институт является общепризнаваемым. После достаточно длительной эволюции заменителей полноценных золотых денег появляются бумажные деньги, которые фактически, будучи лишенными внутренней стоимости, выступают именно как знак стоимости, который признается всеми участниками экономических отношений.
Бумажные деньги, в отличие от полноценных золотых, имеют принудительную силу хождения только в рамках государства. Золото же, напомним, выполняет данную функцию естественно в силу концентрации в нем определенного количества стоимости. Для золота национальные границы не являются преградой для выполнения отмеченной функции (вспомним функцию мировых денег).
Во всем мире бумажные деньги появились много позже монет. На родине бумаги, в Китае, бумажные деньги выпустили во времена династии Юань (1271 - 1368). В Европе это произошло в 1718 году во Франции, в Америке - в 1690 году в штате Массачусетс. В России ассигнации появились в 1769 году, в царствование Екатерины II. К тому времени сумма в 100 рублей медными монетами весила 6 пудов, из-за чего было крайне затруднительно производить крупные торговые сделки, а бумажные деньги решали эту проблему. Правда, первые русские ассигнации печатались на бумаге, качество которой оставляло желать лучшего. И только с 1818 года, когда бумагу начали производить в Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг, появилась действительно хорошая бумага.
Экспедиция Заготовления Государственных Бумаг была построена в Петербурге на левом берегу реки Фонтанки Министерством финансов и объединяла бумагоделательное и печатное производства. Бумажная фабрика Экспедиции была оснащена роллами для размола пеньки и тряпья и черпальными чанами для ручного отлива бумаги. Пеньку перед размолом трепали, мочили, варили в щелоке и отбеливали, после чего перемалывали в рольных ящиках в однородную бумажную массу, которую заливали в чаны. Черпальщик зачерпывал ковшом нужное количество массы и равномерно заливал ее в специальную форму для получения листов. Вынутые из форм листы перекладывали сукнами и прессовали, после чего сушили на веревках, проклеивали для прочности животным клеем и снова отправляли в сушило. Почти готовую бумагу помещали между медными досками особого пресса. Технология, казалось бы, нехитрая, но соблюдалась она строжайшим образом, и бумага получалась очень высокого качества. Часть продукции Экспедиции даже экспортировали в разные страны. На Всемирных выставках российская денежная бумага получала самую высокую оценку.
Особенно большое впечатление произвели на судей водяные знаки: английская газета "Стандарт" писала в 1872 году об "артистической красоте и техническом совершенстве присланных образцов". В 1878 году Экспедиция получила Золотую медаль в Париже. Водяные знаки были на ту пору главным способом защиты денег от подделки. Сначала водяной знак получали при помощи проволочного контура на форме для отлива. Позже с той же целью стали применять отштампованные рисунки, и знак получался более точным и красивым. Так научились воспроизводить даже портреты и картины с полутонами. Гравированные портреты Петра I и Екатерины II на кредитных билетах конца 19 и начала 20 века повторялись на белом поле в виде водяных знаков изумительной красоты и детальности.
В наше время для производства денежной бумаги пенька уже не используется: вместо нее применяется хлопковое и льняное волокно. Если в древесине только 40-50% чистой целлюлозы, то в хлопковых и льняных волокнах целлюлозы более 90%, и бумага из них очень прочная и долговечная. К тому же такая бумага проклеивается в массе и поверхностно, что еще более увеличивает ее механическую прочность. В качестве клея выступает крахмал, меламиноформальдегидная смола и другие вещества. Прочность зависит также от степени размола волокна - фибрилляции. Первейшие требования к денежной бумаге - износоустойчивость, сопротивление излому и разрыву. Если обычные печатные бумаги выдерживают лишь до 20 двойных перегибов, то денежные - до нескольких тысяч! Испытания на изгиб производятся на специальном приборе - фальцере, а на разрыв - на динамометре. Разрывная длина денежной бумаги выражается тысячами метров (столько нужно, чтобы бумага порвалась от собственного веса). Как правило, этот показатель равен 6-7 тысячам метров.
Бумага должна иметь большой запас прочности еще и потому, что типографская и орловская печать влияют на механическую прочность волокон не лучшим образом. Кроме того, для получения оттисков высокого качества денежная бумага должна иметь определенную степень белизны, непрозрачности и гладкости. Как и обычная печатная бумага, денежная хорошо воспринимает краску. Благодаря натуральному составу она устойчива к воздействию света и долго не "стареет". В большинстве стран сырьем для денежных бумаг служат хлопковые и пеньковые волокна с небольшой добавкой древесной целлюлозы. Проклеенная в массе бумага, как правило, проклеивается еще и поверхностно.
Старейший способ защиты денежной бумаги от подделки - водяной знак (филигрань), который получают при отливе. Из-за разной толщины волокна "на просвет" виден повторяющийся или локально расположенный рисунок без отчетливо выраженных контуров. В мастерской водяных знаков фотографии или рисунки гравируют и переносят на штампы, а затем - на сетку цилиндра круглосеточной машины (строго фиксированные локальные знаки) либо на металлическую сетку вала-дендироля, который оставляет отпечаток своего рельефа на влажном полотне бумаги (бегающие знаки или общий орнаментальный "покрывной" знак). Подделать настоящие многотоновые водяные знаки чрезвычайно трудно. Вне бумагоделательной машины их можно только имитировать тиснением или бесцветным лаком, но очертания рисунка при этом получаются более четкими, чем у истинных водяных знаков.
Другие средства защиты - внедрение в бумажную массу цветных шелковых или искусственных волокон и точек с флуоресцирующим эффектом, которые обнаруживаются при помощи УФ-ламп. Придуманы также десятки способов обработки бумаги химическими способами (обычно химические реагенты наносятся в ходе проклейки).
Заменитель денег (бумажные деньги) неизбежно связан с вопросом об их количестве, которое требуется для поддержания обращения в нормальном состоянии. Золото же не нуждалось в сознательном поддержании собственного количества в обращении, так как существовал механизм трансформации излишка золота в обращении в средство накопления и образования сокровищ (в случае же недостатка золота в обращении часть накопленного богатства возвращалась в процесс обращения для обслуживания товарного обмена).
Количество денег, которое необходимо для нормального обращения, определяется следующей формулой (ее называют еще уравнением обмена):
 |
(3) |
где 
- стоимость всех товаров, произведенных за год, V - скорость оборота денег.
Государство, будучи непроизводительным и расточительным (по своей природе) институтом, реально эмитирует в обращение денег больше, чем необходимо. Это приводит к обесценению бумажных денег, к подрыву доверия к ним со стороны экономических субъектов. Данное явление получило название инфляции (переполнение каналов обращения обесцененными бумажными деньгами). История человечества знает множество примеров, когда процессы обесценения денег (инфляция) выходили из-под контроля государства, которое, как правило, и являлось инициатором этого неприятного для товаропроизводителей явления.
Функция средства платежа со временем меняет природу денег, превращая их в кредитные, действующие на основе доверия.
Проблема доверия возникла очень давно. Владелец товара передавал его покупателю только под твердые гарантии, что оплата будет произведена не позже определенного срока.
Первоначально этой гарантией была долговая расписка, которая заверялась нотариусом, затем появился вексель, после него банкнота (вексель, выписанный на банк). Эти долговые инструменты со временем зажили собственной жизнью и стали осуществлять собственное движение, которое на первом этапе происходило вместе с оборотом бумажных денег. По мере развития экономики эти долговые инструменты (они превратились в кредитные деньги) попросту вытеснили бумажные деньги, в основе которых функция средства обращения.
Что это означает? Мы имеем дело с теми же бумажными (по форме) деньгами? Это действительно так, но реальные процессы, которые скрываются за современными деньгами, обуславливаются тем, что товары вступают в процесс обмена с отсрочкой платежа. Например, в США действует 90-дневная отсрочка. В течение этого времени необходимо оплатить товар. Зарплата, получаемая в Штатах еженедельно, тоже представляет собой отсрочку платежа за выполненную работу (как раз на неделю) и т. д.
Денежные отношения все более превращаются в кредитные, в основе которых доверие. Именно поэтому резко возрастает роль безналичных, электронных расчетов. Пока экономическая ситуация является прогнозируемой, экономические субъекты строят свои отношения, базируясь не на реалии золота и стоимости, а на доверии. Этот механизм позволяет резко минимизировать затраты общества на денежное обращение и сократить издержки каждого товаропроизводителя.
Таким образом, современные деньги являются кредитными по своей природе, они появились в результате выполнения золотом (денежным товаром) функции средства платежа.
Выше мы сделали вывод, что золото выполняет функцию мировых денег, становясь в процессе международного обмена и мерой мировой стоимости, и средством международного обращения, и средством международного платежа. Однако конкретная история золота в этом качестве в нашем веке, и особенно в наши дни, очевидно демонстрирует положение, когда оно реально не участвует в современных международных расчетах, в современном международном обмене не выполняет функцию посредника и, тем более, не служит мерой мировой стоимости. Это товар, цена на который колеблется не в зависимости от выполнения им денежных функций, а исходя из проблем спроса и предложения на данном рынке.
Современные деньги, как уже отмечалось, являются кредитными по своей природе. Они базируются на доверии. Какова же все-таки здесь роль стоимости и общественно необходимого труда, воплощенного в конкретном товаре? Что в таком случае служит мерой мировой стоимости, международным посредником и средством международных платежей?
Постараемся по порядку ответить на поставленные вопросы.
Дальнейшее развитие экономической системы является объективной закономерностью, в основе которой общий прогресс человеческого общества и производительных сил, которые используются в процессе взаимодействия человека с веществом природы по поводу трансформации вещества природы в элементы жизнедеятельности для удовлетворения возрастающих потребностей при ограниченных ресурсах. На известном этапе экономические субъекты не только вступают в процесс обмена товаров, опосредуемый деньгами (Т - Д - Т'), но и сталкиваются с иной последовательностью смен форм стоимости. Это находит свое выражение в следующей формуле обращения:
Д - Т - Д'. |
(4) |
Первая будет нами впредь называться формулой товарного обмена, а вторая - всеобщей формулой капитала (или всеобщей формулой движения капитала).
На первый взгляд ничего необычного здесь не наблюдается (поменялась последовательность товаров и денег). Однако если мы стоим на позициях эквивалентности обмена (данное положение было доказано нами), то сам по себе обмен денег на товар, а затем вновь на деньги теряет всякий экономический смысл. И на входе и на выходе мы имеем одну и ту же стоимость в одинаковой форме денег. Другого вывода у нас, как представляется на первый взгляд, и не должно быть, учитывая принцип эквивалентности в обмене. В действительности же исходная величина стоимости в виде денег (Д) не равна (!) стоимости в виде Д' (Д' > Д). А как же тогда быть с принципом эквивалентности в обмене?
Дело в том, что вторая формула (Д - Т - Д') не только реально существует, но и встречается не реже, чем уже хорошо нами изученная Т - Д - Т'. Таким образом, мы реально сталкиваемся с противоречием: или формула Д - Т - Д' неверна, и нам придется отказаться от принципа эквивалентности в обмене, заменив его иным принципом - неэквивалентности обмена, или если принцип эквивалентности в обмене применим и к формуле Д - Т - Д', то нам необходимо выяснить, где находится источник возрастания стоимости, откуда берется излишек стоимости (Д' – Д)? Удастся ли нам совместить возрастание стоимости и принцип эквивалентности в обмене?
Очевидно, что предположение о том, что кто-то в состоянии продавать постоянно покупаемый ранее товар по более высокой стоимости, не выдерживает критики. Мы говорили выше о спорадичности несовпадения стоимостей в процессе обмена. На устойчивой основе один и тот же субъект вряд ли может постоянно продавать товар дороже, чем купил ранее, особенно если мы говорим о рынке и конкуренции. Конечно, возможно исключение, но оно обосновывается внеэкономическими факторами. Например, какой-то экономический субъект получает от государства такую привилегию: продавать дороже, чем купил. Но это не может объяснить массовость и равновероятность существования обеих из представленных выше формул в экономической системе.
Разрешить указанное выше противоречие мы можем только, если в экономической системе найдется такой товар, использование которого может быть связано с самим процессом возрастания стоимости. И такой товар на определенном этапе развития находится. Это собственно способность человека к труду (или его рабочая сила).
Рабочая сила - один из основных факторов производства (см. выше). До определенного момента данный фактор производства не имел товарной формы бытия. Собственник средств производства был и собственником своей рабочей силы. Однако на известном этапе развития были созданы общественные условия для превращения рабочей силы в товар. Это стало возможным, потому что в массовом количестве (прежде всего в результате разорения мелких товаропроизводителей и общего процесса концентрации и централизации производства) появились так называемые двоякосвободные работники. Эти люди, с одной стороны, являются юридически свободными личностями (в отличие от рабов и крепостных крестьян), а с другой - они не имеют средств производства (свободны от них). Для обеспечения процесса собственной жизнедеятельности, для приобретения средств к существованию они должны отчуждать от себя (продавать на время) свою способность к труду (наниматься к собственнику средств производства). Очевидно, что в данном случае способность к труду становится объектом купли-продажи, т. е. превращается в товар.
Рабочая сила не может рассматриваться как обычное благо - продукт человеческого труда. Способность к труду (рабочая сила) без человека - носителя данной способности - ничто. Мы должны вести речь о постоянном возобновлении способности к труду, ее воспроизводстве при сохранении человеком возможности постоянно, вновь и вновь использовать знания, навыки, квалификацию в процессе конкретного производства материальных благ и нематериальных услуг. Для этого человек должен быть здоров, должен воспроизводить себя (иметь семью, здоровых детей), удовлетворять не только материальные, но и нематериальные (социальные) потребности. Поэтому в качестве стоимости товара рабочая сила мы должны рассматривать то количество общественно необходимого времени, которое следует потратить на производство благ и услуг, которые требуются для восстановления человека - носителя способности к труду (общественно необходимое время, требующееся для производства товаров и услуг первой жизненной необходимости, содержания семьи работника и удовлетворения им социальных потребностей).
Рабочая сила не является продуктом труда, представляя собой специфический товар. Поэтому мы должны быть готовыми не только к особенностям определения стоимости такого товара, но и к специфике его потребительной стоимости. В данном случае речь идет не об удовлетворении потребностей собственника средств производства, когда рабочая сила соединяется с вещественными факторами процесса производства, но об уникальной способности рабочей силы созидать собственно стоимость, причем большую, чем ее собственная. Заметим, что именно эту уникальную способность и приобретает собственник средств производства.
На основании этих рассуждений мы можем сделать важный вывод о появлении излишка стоимости в процессе производства. Эту стоимость мы будем называть прибавочной. Здесь мы специально не ставим вопрос о справедливости ее присвоения собственником факторов производства. Мы говорим именно о возрастании стоимости в процессе производства, при этом не отступаем от принципа эквивалентности обмена. Формула Д - Т - Д' трансформируется в формулу
Д - Т (р. с., с. п.) ... П ... Т' - Д', |
(5) |
где П - процесс производства как процесс соединения средств производства с рабочей силой, Т' - товар большей стоимости, который выходит из процесса производства. Эквивалентность в обмене сохраняется: Д - Т и, соответственно, Т' - Д' есть не что иное, как обмен эквивалентов.
Прибавочная стоимость присваивается собственниками средств производства и при этом сохраняется принцип эквивалентности в обмене. Сама проблема - кому принадлежит излишек стоимости - не сказывается на испытываемом нами принципе взаимоотношений экономических субъектов (покупателей и продавцов, производителей и потребителей). Самовозрастание стоимости и ее присвоение собственниками вещественных факторов производства - это другая проблема, которая порождена самим процессом развития экономической системы и усложнения процессов, в ней протекающих.
Эта проблема - проблема эксплуатации. Само понятие эксплуатации означает присвоение без эквивалента чужого труда. Следовательно, в рассматриваемых нами отношениях эксплуатация, безусловно, присутствует. Однако базовый принцип эквивалентности в обмене не нарушается здесь даже в широком смысле слова. Собственник средств производства (он же - собственник произведенного товара) возвращает рабочему, продавшему свою рабочую силу, эквивалент стоимости его рабочей силы. Покупая специфическую способность рабочей силы производить большую стоимость, чем стоимость рабочей силы, собственник средств производства достигает поставленную им цель - получение этого излишка. Таким образом, эксплуатация человека человеком в нашем случае имеет место, но не противоречит существующей природе отношений товарного обмена и не нарушает базовый принцип эквивалентности обмена. Будучи неэквивалентным по сути присвоением, эксплуатация реализуется в рамках того же самого принципа.
Теперь настало время кратко проанализировать существовавшие и существующие типы эксплуатации, что чрезвычайно важно, так как эти вопросы самым непосредственным образом связаны с социальной стабильностью общества и его способностью решать различные проблемы, которые встают в ходе развития экономической системы. История знает следующие типы эксплуатации: рабовладельческий, феодальный и капиталистический. Если первые два типа эксплуатации представляют собой такой способ неэквивалентного присвоения, когда в одних руках оказываются не только средства производства и результат труда, но и сами носители рабочей силы, теряющие при этом юридическую самостоятельность, то капиталистический тип эксплуатации базируется на юридическом равенстве сторон (собственника средств производства - покупателя рабочей силы и собственника способности к труду) и действии принципа эквивалентности в обмене, хотя неэквивалентное присвоение при этом, безусловно, сохраняется.
Капиталистический тип эксплуатации, конечно же, отличается от внеэкономических типов принуждения (рабовладение, феодализм), так как основа существующей системы отношений - экономическое принуждение к труду собственников рабочей силы. Не продавая рабочую силу, работник не сможет получить средства существования, так как он свободен от средств производства, а стало быть, и не имеет возможности самостоятельно (вне отношений найма) создать средства собственного существования и удовлетворить свои потребности.
Заметим, что рабочий получает часть созданной им стоимости, эквивалентную стоимости товара рабочая сила. При этом он фактически кредитует собственника средств производства, так как прежде работник продает свою способность к труду и трудится, создавая блага и услуги, и только после процесса производства, в котором происходит возрастание стоимости, получает эквивалент стоимости своей рабочей силы. Собственник же средств производства получает разницу между общей стоимостью, созданной работником, и стоимостью его рабочей силы.
Почему же все-таки собственник средств производства (и продукта труда) присваивает без эквивалента разницу между всей созданной стоимостью и стоимостью рабочей силы? Ответ представляется достаточно очевидным, учитывая все, сказанное выше. Капиталист (а именно о нем и идет здесь речь) присваивает часть продукта труда рабочего (прибавочную стоимость) в силу закрепленного юридическими отношениями и соответствующими титулами собственности права превращать в свои условия и результаты производства. Именно этот комплекс юридических отношений отражает экономические отношения, возникающие на данном этапе развития экономической системы. Появляется специфический общественный и экономический феномен – капитал.
Мы можем утверждать, что деньги в процессе своего развития превратились в капитал. Это очередной важный шаг в развитии всей экономической системы. Теперь нам необходимо уточнить понятие “капитал” и выявить самые существенные моменты, присущие данному экономическому явлению.
Прежде всего, раскрыв “тайну” всеобщей формулы капитала (Д - Т (с. п., р. с.) ... П ... Т' - Д'), мы увидели, что он, в отличие, например, от денег, не может быть понят и рассмотрен только в сфере обращения. Этот феномен возникает в процессе смены форм стоимости и перехода из сферы обращения товаров в сферу производства и сферу обращения денег. Капитал, совершив такое движение, вновь предстает перед нами в форме определенной суммы (определенного количества) денег, но возросшей в процессе собственного движения (оборота, кругооборота). Это дает нам основание утверждать, что, говоря о капитале, мы имеем дело с самовозрастающей стоимостью, или стоимостью, приносящей прибавочную стоимость. Заметим, что процесс возрастания является именно самовозрастанием, так как этот акт происходит в недрах самого капитала, перешедшего из сферы обращения в сферу производства стоимости.
Формула стоимости товара теперь принимает следующий вид:
W = C + V + M, |
(6) |
где W - стоимость товара, С - стоимость потребленных в процессе производства средств производства, V - стоимость, эквивалентная стоимости рабочей силы, М - прибавочная стоимость, без эквивалента присвоенная собственником средств производства.
Всякий индивидуальный капитал в своем кругообороте последовательно принимает денежную, производительную и товарную форму. Решающую роль в этом кругообороте играет производительный капитал, так как прибавочная стоимость создается в процессе капиталистического производства. Однако необходимой предпосылкой покупки капиталистами элементов производительного капитала - средств производства и рабочей силы - является наличие у них денежного капитала. Именно потому, что деньги служат всеобщим эквивалентом, только на деньги капиталисты могут приобрести и средства производства и рабочую силу. Капитал, будучи денежным капиталом, может выполнять лишь функции денег, например, средства обращения или средства платежа. Эти функции денег сами по себе отнюдь не являются функциями капитала; они становятся таковыми лишь постольку, поскольку движение денег играет определенную роль в движении капитала и связано с последующими и предыдущими стадиями кругооборота капитала. Так, деньги, на которые капиталист покупает средства производства и рабочую силу, выступают как денежный капитал не потому, что они выполняют функции средства обращения и средства платежа, а потому, что на них приобретаются элементы производительного капитала, т.е. потому, что при их посредстве капиталисты осуществляют эксплуатацию наемных рабочих, извлекают прибавочную стоимость.
В кругообороте промышленного капитала денежная форма капитала является преходящей: в своем движении капитал в определенные моменты принимает денежную форму, чтобы затем сбросить эту форму и превратиться в производительный, а потом в товарный капитал. Однако, с другой стороны, кругооборот капитала неизбежно предполагает, что на определенные сроки капитал фиксируется в отдельных формах. В каждый данный момент у каждого промышленного капиталиста часть его капитала находится в денежной форме, другая часть - в производительной форме и третья - в товарной форме. В погоне за прибылью капиталисты стремятся свести к минимуму денежную и товарную часть своего капитала, чтобы увеличить ту его часть, которая функционирует в процессе производства и приносит прибавочную стоимость.
Деньги обслуживают и воспроизводство общественного капитала. Совокупный общественный продукт при капитализме представляет собой громадную массу товаров, подлежащих реализации на рынке, т.е. превращению в деньги. Разумеется, вся эта масса товаров не превращается в деньги одновременно; реализация ее состоит из множества отдельных сделок, следующих друг за другом во времени. Весь общественный продукт, как известно, делится на средства производства и предметы потребления. Деньги опосредствуют обращение как тех, так и других. Анализируя денежное обращение как посредствующий момент в воспроизводстве общественного капитала, Маркс установил, что деньги, обслуживающие реализацию общественного продукта, пускаются в обращение капиталистами I и II подразделений и после реализации товаров в конечном счете вновь возвращаются в руки этих капиталистов. Далее Маркс показал, что количество денег, обслуживающих реализацию общественного продукта, отнюдь не должно равняться его совокупной цене, а значительно меньше, поскольку одни и те же деньги последовательно обслуживают реализацию ряда товаров. Так, в марксовой схеме простого воспроизводства обмен 2 000 единиц средств производства на 2 000 единиц предметов потребления, т.е. реализация товаров в порядке обмена между двумя подразделениями на общую сумму в 4 000, осуществляется при посредстве 2 000 денежных единиц.
Как было уже показано, в условиях капитализма деньги одновременно играют роль всеобщего эквивалента и одной из форм капитала. Функционирование денег как капитала, т.е. как орудия извлечения капиталистами прибавочной стоимости на основе эксплуатации наемного труда, характерно для всех стадий развития капитализма. Однако в эпоху монополистического капитализма деньги служат уже не только орудием извлечения прибавочной стоимости вообще, но и орудием извлечения максимальной прибыли.
Капиталистические монополии присваивают максимальную прибыль при помощи установления монопольно высоких цен на товары. Продавая свои товары по монопольным ценам, они покупают товар - рабочую силу значительно ниже его стоимости. Деньги, затрачиваемые монополиями на покупку средств производства и рабочей силы, имеют своим назначением получение не просто прибыли, а именно максимальной прибыли. Деньги, выручаемые монополиями от продажи своих товаров по монопольным ценам, содержат в себе, во-первых, возмещение издержек производства и, во-вторых, максимальную прибыль. Таким образом, присвоение монополиями максимальной прибыли осуществляется при посредстве денег и самая эта прибыль выражается в деньгах.
Но этим не ограничивается роль денег в осуществлении требований основного экономического закона современного капитализма. Денежный механизм играет активную роль в обеспечении монополиям максимальной прибыли. Это выражается прежде всего в широком использовании монополиями инфляции как орудия получения максимальной прибыли путем эксплуатации, разорения и обнищания большинства населения данной страны . Далее, важную роль в обеспечении максимальной прибыли играют налоги и займы . Взимая тяжелые налоги с трудящихся масс, империалистические государства передают значительную часть выжатых из трудящихся денежных средств в распоряжение капиталистических монополий путем оплаты военных заказов, выдачи субсидий, выплаты процентов по займам. Здесь при посредстве денег осуществляется перераспределение национального дохода в пользу монополистов и в ущерб трудящимся.
Деньги служат также орудием присвоения максимальной прибыли путем закабаления и систематического ограбления народов других стран, в особенности отсталых. Вывозя свои капиталы за границу, главным образом в отсталые страны, монополии империалистических стран выкачивают из колоний и полуколоний максимальные прибыли . Эта эксплуатация народов колониальных и зависимых стран осуществляется при посредстве денег: как вывоз капитала, так и выкачка максимальной прибыли из колониальных и зависимых стран осуществляются в денежной форме. Особую роль играют деньги в ограблении отсталых стран через механизм денежных займов , ставящих эти страны в кабальную зависимость от иностранного капитала и обеспечивающих ему большие возможности извлечения максимальной прибыли .
Наконец, деньги обслуживают милитаризацию народного хозяйства в капиталистических странах и служат средством финансирования империалистических войн. Денежные средства, изъятые у трудящихся в форме налогов, буржуазные государства используют для покупки вооружений у капиталистических монополий, для подготовки и ведения войн. Но, как известно, войны и милитаризация хозяйства приносят чудовищные прибыли магнатам монополистического капитала.
Буржуазные экономисты называют “инфляцией” всякое общее повышение товарных цен даже при наличии золотой валюты . Когда, например, в период циклического промышленного подъема общий уровень товарных цен повышается, то буржуазные экономисты подводят это под понятие “инфляции”, а когда в период экономического кризиса уровень товарных цен падает, то они толкуют о “дефляции”. Таким путем буржуазные экономисты смешивают в одну кучу столь разнородные явления, как повышение товарных цен в результате избыточного выпуска бумажных денег и повышение цен в результате циклических колебаний капиталистического производства, т.е. совершенно независимо от изменений в сфере денежного обращения. При помощи этой путаницы понятий буржуазные экономисты пытаются изобразить кризисы не как неизбежное порождение капиталистического способа производства, а как результат изменений количества денег в обращении. Таким образом, смешением понятий “инфляция” и “обесценение “денег” явно преследуются буржуазно-апологетические цели.
Обесценение бумажных денег может быть вызвано следующими тремя причинами: 1) избыточный выпуск бумажных денег; 2) подрыв доверия населения к правительству, выпустившему бумажные деньги; 3) чрезвычайный спрос на металл для вывоза его за границу при неблагоприятном платежном балансе страны. Однако не любое обесценение бумажных денег является инфляционным обесценением их . Специфика инфляции состоит прежде всего в том, что она означает обесценение бумажных денег по сравнению с золотом и, как следствие этого, повышение товарных цен, обусловленное переполнением каналов обращения избыточной массой бумажных денег . Разумеется, инфляция может в свою очередь дать толчок к обесценению бумажных денег и по другим причинам, о которых была речь выше; например, инфляция вызывает особую “тягу к золоту” как к сокровищу и мировым деньгам, а чрезвычайный спрос на золото ведет к дальнейшему обесценению бумажных денег; при известных условиях инфляция может подорвать доверие к правительству, что еще больше усилит обесценение бумажных денег.
Обычно исходным пунктом инфляции служит избыточный выпуск бумажных денег. Однако несоответствие между массой находящихся в обращении бумажных денег и количеством золота, которое в данный период необходимо для обращения, может получиться как в результате добавочной эмиссии бумажных денег при неизменных размерах производства и товарооборота, так и в результате сокращения производства и товарооборота при неизменной массе бумажных денег в обращении. В обоих случаях имеет место переполнение каналов обращения избыточной массой обесценивающихся бумажных денег.
Инфляция не исчерпывается избыточным выпуском бумажных денег и их обесценением. Важнейшими чертами инфляции являются, во-первых, изъятие части доходов трудящихся масс и передача их в распоряжение буржуазного государства, которое использует эти средства в интересах класса капиталистов и против трудящихся; во-вторых, перераспределение национального дохода между различными классами буржуазного общества в пользу капиталистов и помещиков и в ущерб рабочему классу, а также непролетарским трудящимся массам.
Было бы, разумеется, неправильно видеть в инфляции только результат сознательной политики господствующих классов, стремящихся при ее помощи усилить эксплуатацию трудящихся и увеличить свои доходы. Инфляция есть объективное явление, в основе которого лежит расстройство капиталистической экономики и финансов. Но объективная обусловленность инфляции отнюдь не исключает ее сознательного использования эксплуататорскими классами в своих интересах.
С помощью бумажно-денежной эмиссии буржуазное государство покрывает свой бюджетный дефицит в критические для него периоды, особенно во время войн. Такой способ покрытия государственных расходов применяется потому, что инфляция служит методом замаскированного выкачивания части доходов трудящихся масс государством, представляющим интересы эксплуататорских классов. В отличие от налогов инфляция позволяет в скрытой форме присвоить часть дохода народных масс. Когда буржуазное государство выпускает бумажные деньги и расплачивается ими с чиновниками, военнослужащими, поставщиками и т.д., то при этом совсем не видно присвоения им чьих-либо доходов. Но так как выпуск бумажных денег не создает никакого прироста национального дохода, то, следовательно, доход, получаемый от их эмиссии государством, черпается за счет сокращения доходов населения, и притом именно трудящихся классов.
Инфляционное повышение цен на необходимые средства существования наёмных работников отнюдь не вызывает автоматически повышения денежной заработной платы. Только в результате упорной борьбы удается добиться некоторого повышения своей номинальной (т.е. денежной) заработной платы. Но борьба за повышение заработной платы развертывается во время инфляции обычно уже после повышения товарных цен. Поэтому даже в случае удачного исхода этой борьбы рост номинальной заработной платы отстает от роста цен на необходимые средства существования. Таким образом, неизбежным последствием инфляции является падение реальной заработной платы, что означает усиление абсолютного обнищания.
Мелкие производители - крестьяне и ремесленники - также терпят большой ущерб от инфляции. Во-первых, цены на их товары повышаются обычно медленнее, чем на продукцию крупной капиталистической промышленности. Существенное значение имеет здесь то обстоятельство, что буржуазное государство предъявляет за счет избыточной эмиссии бумажных денег добавочный спрос именно на товары крупных капиталистических предприятий, в первую очередь военной промышленности. Что касается мелких производителей , то на их продукцию спрос повышается медленнее; к тому же они лишены возможности самостоятельно реализовать свои товары и вынуждены продавать их скупщикам по низким ценам, хотя им самим приходится покупать средства производства и предметы потребления в периоды инфляции по весьма высоким ценам . Во-вторых, в результате обесценения денег мелкие производители лишаются значительной части своих денежных сбережений.
Особые выгоды от инфляции получают капиталисты экспортных отраслей промышленности . Понижение издержек производства в золотом выражении в результате падения реальной заработной платы и резкое падение курса валюты данной страны по отношению к иностранным валютам позволяют капиталистам-экспортерам продавать свои товары на внешних рынках ниже мировых цен. Это дает им возможность успешно конкурировать с иностранными капиталистами, завоевывать рынки, расширять сбыт своих товаров и получать огромные прибыли.
Наживаются на инфляции и крупные торговые капиталисты. Прогрессирующее обесценение бумажных денег создает почву для получения больших спекулятивных прибылей крупными торговцами, покупающими товары в целях перепродажи их по более высоким ценам. Спекуляция товарами, золотом, иностранной валютой и ценными бумагами широко используется во время инфляции как средство наживы не только торговцами, но и промышленниками.
Отрицательное влияние оказывает инфляция на денежных капиталистов, рантье , которые не имеют никаких предприятий, а используют свои капиталы для предоставления ссуд. В той мере, в какой от инфляции выигрывают заемщики, от нее проигрывают кредиторы, получающие возврат ссуд и проценты по ним обесцененными деньгами.
Из всего изложенного выше следует, что инфляция означает переполнение каналов обращения избыточной массой знаков стоимости, ведущее к их обесценению и используемое обладателями крупных капиталов в целях переложения тяжести государственных расходов на плечи трудящихся масс и перераспределения национального дохода в свою пользу, в ущерб трудящимся.
Банки в нашем сегодняшнем понимании, вероятнее всего, появились в Древнем Ираке. Первые ссудные кассы, по-видимому, были открыты еще во II тысячелетии до нашей эры «священными» проститутками при вавилонских храмах. Поскольку их заработки накапливались в храмовых сокровищницах, они могли ссужать деньги на деловые предприятия жрецам храма и членам их семей. Точно так же в Древней Греции крупные храмы обладали монополией на банковское дело: они начали с хранения ценностей для состоятельных людей и постепенно перешли к ростовщичеству.
Коммерческие банки, более близкие к современным, начали появляться в Вавилоне в VII веке до нашей эры и пышно расцвели к концу VI века до нашей эры. Ссудные договоры, записанные на глиняных дощечках, составлялись довольно просто. Если общественное положение заемщика было высоким, он просто возвращал ссуду (некое количество серебра) с надбавкой, обычно составлявшей 20-30 процентов в год. При сомнительном материальном положении заемщика банк не назначал проценты, но брал под свой контроль какую-либо собственность (например, дом, участок земли или раба) в качестве залога. Такой залог обеспечивал банку доход в случае просрочки ссуды и оставался в его собственности, если деньги не возвращались. Известно, что неплательщиков было достаточно много: вавилоняне, как правило, уничтожали дощечку с записью ссуды, если долг погашался, поэтому десятки сохранившихся дощечек свидетельствуют о тех несчастливцах, чье имущество и товары конфисковывались.
В таких благоприятных условиях банковские династии, например «Эгиби и сыновья» из Вавилона, нажили колоссальные состояния и вскоре обогнали по богатству крупные храмы, а возможно, и само государство. В V веке до нашей эры семейство Мурашу из города Ниппур брало землю в залог под 40-70 процентов годовых, ссужая деньгами землевладельцев, пытавшихся оплатить высокие налоги, которыми облагалась недвижимость в Персидской империи, в то время правившей Вавилоном.
Неудивительно, что банк Мурашу владел или держал закладные на большую часть земли и каналов вокруг города, а также на стада коров и места для рыбной ловли. Кроме того, банкиры заключали мошеннические сделки с недвижимым имуществом, чтобы по сговору с продажными чиновниками банкротить владельцев государственной земли. Судя по всему, банк Мурашу прекратил свое существование лишь по особому решению персидского правительства в 417 году до нашей эры.
Можно считать доказанным, что в VI веке до нашей эры евреи впервые приняли участие в крупных финансовых делах. Представители семейного банка Эгиби носили вавилонские (языческие) имена, но, скорее всего они имели еврейские корни. «Эгиби» является вавилонским аналогом имени Якоб. Вероятно, члены семьи процветающего банкира были потомками представителей среднего класса, высланными из Иудеи вавилонским завоевателем Навуходоносором в 587 году до нашей эры, который так или иначе «сделал доброе дело» в стране их пленения.
Самая изощренная банковская система Древнего мира была создана через несколько столетий при династии Птолемеев в Египте. Сеть царских банков, в которых служили тысячи делопроизводителей, распространилась по всему государству, управление осуществлялось из главной конторы в столице Александрии. В центре каждого района имелись провинциальные банки и даже местные отделения в небольших городах. Такая государственная банковская система выполняла три основные функции: помощь в сборе государственных налогов и доходов, прием денежных вкладов от населения и выдача их по требованию и, наконец, обмен валют. Вероятно, основным источником банковских доходов были сборы за услуги, а не проценты по ссудам.
В Египте эпохи Римской империи (после 30 года до н.э.) контроль над банками в принудительном порядке осуществлялся общественной службой, так что банкиры едва ли могли крупно поживиться за чужой счет.
Банковское дело было не так хорошо развито на остальной территории Римской империи, где оно в виде частной системы находилось в основном в руках греков. В своей деятельности банкиры опирались на крупные храмы Восточного Средиземноморья. Банки исчезли в Европе после крушения империи в V веке нашей эры.
К IХ веку в арабском мире появилась развитая банковская сеть. В литературных источниках упоминаются банки с главными конторами в Багдаде и филиалами в других городах. Они вели дела в основном с использованием чеков (sakk по-арабски), гарантированных долговыми расписками и оформляемых в виде аккредитивов, так что можно было выписать чек в Багдаде, а получить деньги по нему, скажем, в Марокко.
Большинство банкиров в мусульманских странах составляли христиане или иудеи, поскольку Коран запрещает взимание процентов по ссудам.
Первые европейские банковские операции могут быть датированы 808 годом нашей эры, когда еврейские торговцы в Северной Италии объединились для создания примитивного банка, в котором можно было хранить на депозите наличные деньги. Более или менее современные банки впервые появились в Венеции в конце XII века, когда великая морская держава обложила своих граждан специальным налогом, чтобы оплатить расходы на войну, которая велась одновременно с Востоком и с Западом. За кучей (banck — «куча» по-немецки) наличных денег присматривала специальная комиссия, в конце концов преобразованная в правление банка.