Код Пикассо

Или как американцы уничтожают во всём мире настоящую культуру.

750 цитат и... конец культуры

- Господин Приедитис, сейчас появилось такое интересное направление в литературной критике, когда литературу изучают как некое предчувствие наступающих перемен. Возьмем кубизм, футуризм — все это появилось в Российской империи накануне революции. То есть сначала произошло крушение литературных форм, а потом уже было крушение строя, идеологии и всего остального. Сегодня происходит нечто похожее. Мы читаем романы без сюжетов, где сопрягается то, что невозможно сопрягать (например, километры и килограммы), смотрим спектакли, где нарушаются все возможные табу. Скажите: предчувствием каких перемен является постмодернизм? Что это за явление на самом деле?
- Дело в том, что со второй половины прошлого столетия западный  мир стал очень резко меняться. Вторая мировая война — со всеми ее ужасами, Холокостом, миллионами невинных жертв — не могла пройти бесследно. Война поменяла человечество. Была потеряна вера в светлое будущее. Если до войны, в начале века, еще строили какие-то утопии, даже в архитектуре — дома-города, Эйфелеву башню, — то после войны утопии строить перестали.
Война как бы дала понять, что культура как таковая не спасает человека, что зло заложено в нем самой природой. И еще эта война изменила отношение к правдивости. Она создала плюралистическое отношение к правде, к нравственным ценностям. Теперь у каждого могла быть своя правда и свои ценности. Мол, если автор сказал, что это искусство, — значит, это искусство. В принципе, все это вызвало негативные последствия. Мы потеряли уверенность, что лучшее в нас обязательно победит.
Это серьезное последствие разочарования от Второй мировой войны. Философы, ученые были разочарованы в человечестве, и все это подготовило почву для принятия постмодернизма. Это вылилось даже в новую систему образования. Появилось убеждение, что не надо давать человеку классическое образование, хватит и профессионального. Человеку не нужны знания о культуре, о теории искусства, он все равно злой по своей натуре...
И вот появились первые так называемые постмодернистские произведения. Они появились в Америке в 1960-70-х годах. Как они выглядели? Например, один из первых самых ярких романов в истории постмодернизма, роман Жака Рива, состоял из цитат, там было примерно 750 цитат из 408 авторов. Второй вариант постмодернистского романа — это текст, который можно начинать читать с любого конца, с любого места, с любой страницы и так далее — потому что сюжета в нем нет. Это, например, роман Реймонда Федермана.
Так как я занимался литературой очень долго, то у меня есть какой-то опыт в этом плане. И я в постмодернистской американской, а потом и в русской литературе, в книгах Пригова, Пелевина, Сорокина сразу увидел прием. А в традиционной, классической культуре прием не так было легко увидеть сразу, понимаете? В постмодернизме вообще доминирует прием, или, как говорят сами авторы, концепт...
— А как вам кажется, о чем вообще свидетельствует такой факт, когда прием, форма начинает преобладать над содержанием? Ведь то, что вы привели в пример — в книге 750 цитат, — это значит, что человеку уже нечего сказать, он считает, что все уже сказано, что это уже конец...
— Да, в идеологию постмодернизма как раз входит отказ от  «старой»  культуры. Мол, в предыдущей культуре все сказано, сказано уже до нас. Мы можем жить только цитатами. В принципе, постмодернисты признают, что они и есть завершающая стадия культуры, что они и есть ее конец...

Похищение Европы

— Конец истории уже провозглашал американец японского происхождения Фрэнсис Фукуяма в конце  1980-х. Но позже он признал, что достижения западной цивилизации не есть пик мировой'истории, что параллельно своим путем идут азиатские страны. И динамика их успехов более впечатляющая. У них своя вера, своя философия, своя этика... Скажите, постмодернизм, посткультура — они характерны только для западной цивилизации, для западного общества, или это явление общемирового контекста? Для стран Азии, для исламского мира постмодернизм тоже характерен?
— Это очень интересный вопрос... Как я уже говорил, постмодернистская литература начиналась с Америки. Отцом постмодернизма в изобразительном искусстве считается Джозеф Кошут — а он американец. Кошуту принадлежат слова: «Работа — не главное. Главное — разговоры о работе». Недавно господин Кошут побывал на Московской выставке современного искусства, дал несколько интервью, посетил фуршет, прочитал лекцию, поддержал «московский концептуализм». Есть такое явление в русской современной культуре — художники Илья Кабаков, Андрей Монастырский, Дмитрий Пригов. Их Кошут и поддержал... Так что постмодернистская культура рождалась в основном в Америке. А сейчас уже можно сказать, что это явление характерно для западной культуры в целом.
Ведь и сами европейцы, и американцы признают, что 1964 год можно считать годом победы американской культуры над культурой европейской. Тогда, в 64-м, на Венецианском биеннале главный приз получил американец Роберт Раушенберг. В общем-то, американцам удалось повернуть Европу по тому пути модернизации, где уже не доминируют старые классические европейские ценности и старая классическая европейская культура.
Сейчас в Европе уже совершенно другая культура, которая базируется на совершенно иных ценностях. Где главным образом доминируют меркантильные цели, где искусство и культура считаются элементом рыночных отношений, элементом бизнеса. На мой взгляд, именно американцам удалось навязать всем этот процесс. В 70-е годы я никак не мог понять: неужели американские миллионеры так любят абстрактную живопись, что готовы тратить на нее миллионы? Неужели эти пожилые люди любят это бесформенное творчество, в то время как у них есть возможность приобрести творения реализма, натурализма?
На этот вопрос я не так давно получил ответ. Оказывается, американское правительство в лице директора ЦРУ Аллена Даллеса и руководство Информационного агентства США (созданного в 1953 году для пропаганды американского образа жизни) уговаривали и Рокфеллеров, и Макартуров, и Гугенгеймов, и представителей других подобных кланов финансировать авангардное, постмодернистское искусство. Это было частью государственной политики. И в руках американцев европейский авангард стал идеологическим тараном уже с 1939 года...
— ?
— Видите ли, здесь очень интересный момент. Соединенные Штаты Америки сложились как государство, но они прекрасно понимали, что в плане культуры у них ничего своего нет. Только джаз. (Правда, потом и кино.) И они начали строить свое. Вначале это был так называемый регионализм — как у Ленина был такой план создания монументального искусства после революции, так такой же план был и у Америки. Они старались создать свою особую американскую культуру...
— Но Юг Америки дал все-таки миру Марка Твена, Маргарет Митчелл...
— Да, Сэлинджер, Хемингуэй, Стейнбек, Генри Миллер... Но этих людей Америка не продвигала. Потому что они говорят о духовности, об одиночестве, они базируются на других ценностях. А главное — они не пропагандировали американский образ жизни. Поэтому их в Штатах не проталкивали, не раскручивали. Они раскрутились сами.
Были и те, кто из Европы в Америку приехал уже состоявшейся творческой личностью. И что в Америке не только одни «Макдональдсы» были, это ясно. Но Америка как страна хотела создать своё. И очень быстро поняла, что это не удается. Искусство «регионализма» получилось очень сентиментальным. Такой примитивный реализм, наивизм, как мы сегодня это называем, а главное - совсем непрофессионально. И американцы решили поискать что-то в Европе.
Есть книга Гертруды Стайн, которая подробно описывает, как американцы ездили в Европу перед Первой мировой войной учиться модернизму. Есть художественные фильмы о судьбе молодых американских художников в Париже — в этой Мекке модернизма. Собственно говоря, абстракционизм, абстрактный экспрессионизм, поп-арт и были выбраны на роль национального искусства США. Для образца, для раскручивания был выбран определенный круг европейских художников во главе с Пикассо, Марселем Дюшаном, Питером Мондианом. Пабло Пикассо, в общем-то, был одним из главных героев этого процесса.

Культура и власть

— Герои голливудского «Титаника», по-видимому, тоже были участниками этого культурологического процесса — Он ездил в Париж учиться живописи, а Она везла в Америку картины «малоизвестного художника» Пикассо...
- Знаете, я когда-то не мог понять, почему в Советском Союзе в 1957 году издали «теоретические» работы Пикассо. Я в 60-е годы читал тот сборник его статей. Почему в то время не издавали других западных художников? Оказывается, американцы добились, чтобы Пикассо продвинули в Москву. Потом Кандинского сделали таким кумиром, Дюшана, своего Джексона Поллака.
Неудивительно, что в 60-е годы американцы начали финансировать авангардистов в Европе и строить музеи современного искусства повсюду. Постепенно постмодернизм стал одерживать вверх над традиционной европейской культурой. В каком-то смысле это можно назвать геополитической операцией, которая велась в XX столетии против Европы, а сейчас ведется уже против России, Евразии.
Но что касается России, то сегодня уже совершенно ясно: в западной культуре только русская культура остается последним плацдармом, где еще существует духовность. Где сохраняются традиционные ценности в искусстве и вообще в жизни людей. Где еще есть сердечность, доброта и красота как эстетические качества.
Европейская культура от всего этого, в принципе, отказалась. Не скажем, что отказалась быстро и навсегда, но все же отказалась. Есть такая русская поэтесса Седакова, она часто бывает на Западе, работает в западных вузах. И она рассказывает интересные вещи. Западные интеллектуалы ей признаются: «Мы надеемся на вас, мы смотрим на Россию как на спасение, потому что видим — у нас в Европе половина деятелей культуры просто куплена, и мы уже потеряли свою традиционную культуру — она стала бездуховной, агрессивной, коммерческой».
— Да, мы обратили внимание на такую тенденцию: Франция стала проявлять больший интерес к России, появились французские клипы на песни с русскими словами, русские мультфильмы стали показывать на французском канале. То есть у французов появился интерес именно к России, к русской культуре...
— Да, потому что в Европе продолжается борьба с американизацией во всех планах. И, как это ни странно, культура часто оказывается в центре всех геополитических махинаций. То есть в вопросе о власти культура выходит на первое место. Не военное вторжение, а именно культура. Теряя свою традиционную культуру, страна теряет себя, свой суверенитет.

Всю культуру американцам не разрушить

— Не так давно русский писатель Валентин Распутин написал повесть «Мать Ивана, дочь Ивана». Собственно говоря, это — первая серьезная попытка осмыслить то, что произошло с Россией в последние годы. И именно эта книга в Китае была признана лучшим иностранным романом прошлого года. А до этого лучшим иностранным романом была признана книга Юрия Полякова «Замыслил я побег» — где, в общем-то, показан тот же процесс: как человек теряет себя и свою страну. Оба романа продолжают русскую классическую традицию, и даже при всей ироничности Юрия Полякова отнести эти книги к постмодернизму — трудно...
- Конечно, сегодня очень четко отделяются китайский мир, исламский мир и западный мир. И можно сказать, что в плане разрушения культуры, разрушения религии американцы ни с китайским миром, ни с исламским не справятся. Потому что в исламской культуре доминирует очень сильный религиозный фактор. И в России православный фактор тоже играет огромную роль. Почему так легко справились с Европой? Потому что там очень большую роль играет протестантская культура. А протестантская этика — это этика бизнесменов. В протестантской культуре многое определяет триада: жизнь, свобода, собственность. И социологи во главе с Максом Вебером доказали, что протестантизм повернулся к бизнесу, отказавшись от всех католических представлений, согласно которым жить надо скромно, быть богатым нехорошо. Поэтому с Европой американцы справились быстро, но с исламским миром они не справляются.
— Скажите, а в мусульманских странах тоже спонсируется искусство, которое не традиционно для ислама?
—  Нет. Во всяком случае, я о специальном американском «спонсорстве» ничего не слышал. И пока, думаю, этих постмодернистских, агрессивных, сознательно бездуховных тенденций — всего этого там нет.
— А какого рода культура характерна для исламской цивилизации сегодня? Эта культура не похожа на западную?
— Она не похожа в том смысле, что в центре ее остается духовность, вопросы веры. Здесь в основе — культурная преемственность и продолжение традиций. Эта культура опирается на родителей, на их культурное наследие. В принципе, за последние десятилетия там ничего не изменилось.
— А в странах Азии?
— В Азии сохраняется традиция. И не случайно китайцы Распутина поддержали, это очень понятно. Американцы такого писателя не будут поддерживать. И, конечно, Россия пока еще остается плацдармом традиционной культуры. Но ясно, что Америка, разобравшись с Европой, уже движется в сторону Азии, где уже есть очень мощные центры производства «культурной продукции», например — кинематограф... Я долго мучился вопросом: почему в советское время все диссиденты, которых поддерживал Запад, были вязаны с модернизмом, авангардизмом, то есть с абстрактным искусством? Теперь я понимаю, что такого рода людей «выдвигали» сознательно. Поддерживали их, создавали им репутации. Это часть культурной экспансии, которая велась в XX столетии против Европы, СССР, а сейчас ведется против России.
Интересно, что в 1990 году, в апреле, был очередной аукцион «Сотби». Если не ошибаюсь, это в Лондоне происходит. Где предлагались все те же советские, российские авангардисты — Родченко, Клюн, Малевич, Пуни. Но ни одну картину этих «диссидентов» не купили. Потому что это уже не было актуально. Никто уже команду не давал. Советский Союз и так был уже фактически развален...

Кризис жанра

— Господин Приедитис, а латышская литература за последние 15 лет — что она пережила? Какие процессы мы наблюдаем сегодня в латышской культуре?
— Отсутствие пассионарных личностей. В этом плане у нас — тотальный кризис. И кризис даже в изобразительном искусстве, где у нас традиционно всегда было очень много людей одаренных, талантливых. Я думаю, что как раз эти последние 15 лет, когда, латышское изобразительное искусство кардинально и с неприятным болезненным энтузиазмом перестроилось на западный вариант (со всеми этими инсталляциями, перформансами, проектами, хэпеннингами), — эти годы очень негативно повлияли в целом на нашу культуру.
Что означает постмодернизм в изобразительном искусстве, литературе, в культуре в целом? Во-первых, он базируется не только на бездуховности, он базируется на отказе от культурного наследия. Я уже не раз встречал молодых людей, которые не знали Розенталса, Пурвитиса, не читали Райниса, никогда не слышали о Клуцисе, Матвейсе, Древиньше, Вирзе. Это отказ от нашего лучшего наследия. Наша культура теряет свое лицо. И скоро от латышской культуры останется — если, конечно, фонд «Открытое общество» согласится — один Этнографический музей.
Во-вторых, художник сейчас может объявить себя художником без специального образования. Это ведь тоже явление западного постмодернизма. Сегодня можно не уметь рисовать, можно не знать нотную грамоту. Академия, консерватория считаются архаичными местами, куда постмодернисту лучше не заходить, ибо это в целом негативно повлияет на его творчество. Сегодня, в принципе, доминируют все эти названные постмодернистские формы - инсталляции, перформансы, разные акции.
Поменялся даже язык: сегодня художника не называют художником, его называют каким-то автором проекта. Художественная работа — картина - не называется картиной, сегодня это проект. Это все у нас очень быстро произошло. Латвия очень быстро американизировалась. И здесь есть интересный момент чисто в организаторском плане. Помните, в начале 90-х годов фонд Сороса - тогда он только появился в Латвии — собирался здесь строить музей современного искусства. Это один из тактических приемов — возвести цитадель постмодернизма. Но в Латвии этот музей Сорос так и не построил. Не понадобилось. Наша культура и так легко американизировалась... Кстати, в России Сорос тоже собирается строить музей. И тоже современного искусства...

Восстание масс и субкультура

— Скажите, а какой механизм работает, когда на место традиционной культуры насаждается что-то новое, что-то иное?
— Американцы в чисто психологическом плане считают, что основной фактор в творчестве — это не твой талант, не твой подсознательный материал, нет, основное — это воля и стремление к свободе. И в этих стремлениях ты можешь делать все, что хочешь. Я не встречал в американской, соросовской идеологии указаний на то, что надо искать талант, отбирать каких-то одаренных людей. Если они ищут талантливых людей, то только в плане карьеры. Чтобы развивать их в этом направлении.
Настоящее творчество они, в принципе, не поощряют. Доминируют при этом прагматические аспекты. Ты готов бороться за себя? Ты готов защищать свою работу? Ты готов стараться ее продать, чтобы она была покупаема? Все это аспекты бизнеса. Потому что американское искусство уже в XIX столетии начало развиваться исключительно по рыночным законам. Американцы сами признаются: у нас нет духовности, мы вообще не принимаем это в искусстве.
Есть еще один интересный аспект, который мы еще не затронули. Нельзя больше говорить о массовой культуре. Сегодняшняя культура — это конфедерация мини-культур. Вот наши молодые художники живут сегодня по принципу субкультуры: они сами тусуются, сами там пишут о себе и так далее. И чувствуется, что им больше ничего не надо, они смирились. Почему? Потому что на Западе немассовая культура именно так и существует. Ведь что такое массовая культура? Это когда все одну книгу читают, одну газету покупают, в одного Бога верят. На Западе о таких общих авторитетах давно забыли, они там живут своими тусовками, и наши теперь тоже тусуются. Тем более что есть у них некоторые связи с западными литераторами.
Видите ли, автор «Восстания масс» Ортега-и-Гассет еще в начале XX века, до Первой мировой войны, предсказал появление массовой культуры. И при этом в своих книгах он обращался к людям 2001 года. Но дело в том, что сегодня эта массовая культура уже изжила себя. Сегодня мы не живем уже в массовой культуре. И все учебники, которые штудируют студенты, и лекционные курсы о теории массовой культуры устарели в принципе. Потому что мир радикально изменился. И мы живем уже в другую эпоху.
Вместо единого массового общества мы имеем сейчас общество, складывающееся из множества субкультур. Это тоже характерно для постмодернизма. И можно сказать, что современная культура — это конфедерация или федерация мини-культур.

Тупик средних чисел

— Не национальных культур?
— Да, можно сказать, что не национальных. Сегодня доминируют субкультуры. Они создают свой мир. Мы здесь находимся в процессе, как Горбачев бы сказал. У нас пока еще нет термина, нет определения того, что происходит. Нет термина, которым можно обозначить, например, субкультуру сектантов. А есть еще и субкультура антиглобалистов — это, в принципе, свой мир. Есть субкультура экологов, есть субкультура участников ролевых исторических игр. Есть субкультура хакеров, интеллектуалов и так далее. И в Латвии эту федерацию субкультур мы с Запада уже переняли.
Между прочим, политики сегодня — это тоже определенная субкультура, которая живет по своим законам, по своим принципам. В России, например, подсчитали, что где-то около миллиона россиян сегодня занимаются политикой — и они живут в своем мире. Есть элитарная субкультура — так сегодня мы можем обозначить интеллектуалов. Это как раз те, кто занимается геополитикой. Это интеллектуальная элита. Но элитные явления и высокое искусство могут быть и в других субкультурах. Например — в субкультуре хакеров. Там очень высокий образовательный уровень. И если появятся в литературе такие гении, как Шекспир и Достоевский, то хакеры, пожалуй, будут их читать. И антиглобалисты будут читать следующего Шекспира. Но это будет писатель для 1-10 процентов. Оставшиеся 90 процентов его читать не будут. И политики не будут его читать, и сектанты вряд ли будут читать интеллектуальную литературу.
И самое интересное для меня лично то, что постмодернизм в изобразительном искусстве сегодня - это тоже мини-культура, субкультура своего рода. Эти художники живут в своем мире, все эти инсталляции, перфомансы они делают сами для себя. Все это не для других людей. И так как раньше — если ты не читал Зиедониса, значит, ты не человек — так больше не будет. Ясно, что западный мир (и наша Латвия в том числе) и дальше будет развиваться по принципу субкультур.
Более того: сегодня образование и американское, и европейское, в том числе и латвийское, - обслуживает субкультуры. Сегодня осталась только Россия, где 12 предметов изучают все и во всех вузах. То есть там все студенты имеют представление об общекультурных предметах — истории, истории культуры и так далее. И, встретившись, им будет о чем поговорить.
На Западе образование построено уже по профессиональному принципу. Студенты изучают только специальные предметы, общеобразовательных нет. Россия тоже сейчас, говорят, включается в Болонский процесс. (В основе которого лежит подписанный в Болонье в 1999 году министрами образования 29 европейских стран документ, определяющий основополагающие принципы интеграции образования в ЕС. — Ред.) Но, слава Богу, Московский университет отказывается от этого. И в России еще много здравого смысла, достаточно желания продолжить традиционную культуру, которая базируется на духовности, на порядочности, именно на тех ценностях, благодаря которым человечество жило тысячелетия. Но что интересно: Запад свое образование строит тоже достаточно прагматично. Кембридж тоже не идет и не пойдет по Болонскому пути. Кембридж не готовит узких специалистов, и в Оксфорде не учат узких специалистов. Там сохраняют настоящее традиционное образование для элиты. Для 10 процентов. Тихо и скромно, не афишируя, они сохраняют это классическое образование.

Кредиты и наслаждение

— То есть для элиты, которая будет объективно оценивать геополитические процессы. И которая будет управлять теми, кто не сможет эти процессы оценивать... Был такой прогноз, что в ближайшее время 98 процентов населения Земли не будет понимать, что в действительности происходит.
— И уже не понимают. Потому что у людей нет общего образования, общих представлений. Они ориентируются только в том, как выпечь пирог или как коктейль сделать, но больше ничего не знают. Но почему сохраняется это духовное образование — есть Оксфорд, Московский университет и так далее? Потому что известно: без духовности, без знания общих гуманитарных предметов невозможны геополитические решения, невозможны инновации вообще. То есть человек вообще ничего нового не может придумать.
— Господин Приедитис, наш разговор мы начинали с авангардного  искусства, которое проявилось на пороге революции 1917 года и предшествовало очень серьезным переменам. Скажите, а вообще в истории культуры были еще такие вспышки, которые сигнализировали о предстоящих серьезных переменах?
— Я не специалист по античной литературе, но мне известно, что в истории античной культуры особо выделяются несколько последних столетий. Это время перед кризисом, перед падением Рима. Время, когда доминирует вся эта бесовщина, когда доминируют гедонические тенденции — то есть стремление взять от жизни все и не думать о будущем. И сегодня мы это тоже наблюдаем. Мы сами стихийно, бессознательно стараемся побольше взять от жизни. Посмотрите, какие лозунги сегодня популярны в Латвии: наслаждайтесь жизнью, наслаждайтесь Лиго, живите с наслаждением, даже кредит берите с наслаждением. Главное — наслаждайтесь! Такое, знаете, обычно бывает перед кризисом...
— Спасибо за эту интересную беседу.

Еженедельник «Вести»